Те, кто 13 лет назад оказался на злополучной линейке и выжил, сегодня мечтают, как и их сверстники.
Выучиться и уехать: кто в Питер, кто в Москву. Оставаться в республике хотят немногие.
О том, как рубцуются шрамы бесланской трагедии, у ее очевидцев выясняла «Новая газета». Азамат, которому сейчас 14 лет, говорит:
«На Кавказе сложно найти работу, надо уезжать либо в Москву, либо в Америку. Я хочу снимать квартиру, потом свой дом купить. Нормальная зарплата - тысяч примерно сто».Его друг Сармат теракта не видел, но считает, что «здесь нормальной жизни нет, надо уезжать».
Жанне Дзгоевой о теракте всегда будут напоминать титановые пластины в голове у дочери. Она говорит: «Сразу после теракта дети, которые там не были, соблазнялись гуманитаркой. Говорили: если бы я там был, я бы тоже велосипед получил. Другие дети не могли осознать то горе, мой — может. Он каждую минуту ценит».
Психолог Марина Текаева, которой посчастливилось опоздать на ту самую жуткую линейку, с позиции профессионального опыта объясняет это поведение подростков так: «Если выбрать более корректный термин, сформировались рентные отношения. И материальная выгода была, и психологическая поддержка. И человек очень быстро подсаживается на это: у него формируется выученная беспомощность. Это не очень хорошее состояние, позиция «вы все мне должны». В школе это хорошо прослеживалось по отношению к учителям, которые не были в теракте. Дети могли сказать: а где вы были, когда я был там?». В норму школьников приводили поездками в детдома.
Действовали по формуле: «Хватит себя жалеть!».
