Журналистка камня на камне не оставила от президентского утверждения об отечественных лекарствах и раскрыла страшную изнанку дезоморфина.
Все страньше и страньше
Юлия Лытынина заметила зависимость: чем меньше в стране выборов, тем длиннее пресс-конференции вождя. В программе «Код доступа» она напомнила, что Уго Чавес мог говорить до 7 часов и ставил какие-то рекорды. Журналистка говорит:
«Правитель, всегда связан с народом либо посредством выборов, как в каких-нибудь мерзких США, либо посредством ритуалов и восстаний, как в средневековом Китае и, соответственно, в нынешней Российской Федерации».
Возвращаясь к теме конференции главы государства, она отметила: «Владимир Владимирович наговорил много такого странного…как бы это сказать… если бы это сказал кто-то другой, это можно было бы называть смешным враньем».
Она добавила, что поскольку речь идет о президенте России, назвать услышанное следует «совсем смешными ошибками вроде заявления, что в России живет 160 миллионов человек, что Европа потеряла от своих санкций против России 500 миллиардов долларов».
Чай с малиной против лекарства
В эфире «Эха Москвы» она остановилась на утверждениях Путина о том, что «наши лекарства не хуже импортных» и «Россия производит 80% жизненно необходимых лекарств».
Юлия Латынина парировала:
«А вы-то сами в Кремле чем там пользуетесь? Вы хоть одним отечественным лекарством пользуетесь? Или если кто-то принесет Владимиру Владимировичу аспирин российской очистки, его расстреляют как диверсанта?».
На самом деле, Россия и США, Израиль, Германия живут на разных планетах, поскольку современная медицина — это бизнес, фабрика, где производят здоровье. А если бизнес не дает прибыли, им не занимаются. Именно поэтому 95% новых лекарств производят в США, где разработка нового лекарства стоит в среднем 1 миллиард долларов.
Крупнейшим прорывом в лечении рака стало genetic profiling, то есть составление генетических профилей. Это когда не просто лечат рак, а сначала составляют ДНК-профиль. Итог – 95% излечимости.
Латынина говорит:
«Можно спросить Владимира Владимировича, кто именно в России производит подобные лекарства? Как там с лекарствами от Альцгеймера? Есть же отечественные аналоги? Что именно? Чай с малиной, скрепы в таблетках?».
Она также напоминает, что гемофилию А и В научились лечить в мире, но не российскими лекарствами, равно как и гепатит С, и подагру.
Привет «Арбидолу»
«На этом фоне главный российский препарат XXI века — это, наверное, Арбидол», - отмечает журналистка и напоминает, что несколько лет назад Владимир Путин лично зашел в аптеку в Мурманске и спросил, есть ли Арбидол.
Чем не реклама? В ту пору министром здравоохранения была Татьяна Голикова.Фишка, отмечает Латынина в том, что производит Арбидол компания «Фармстандерт», который находится в тесном альянсе с госпожой Голиковой: «И даже было у нее прозвище по этому поводу мадам Арбидол».
Более того, Арбидол был не единственным лекарством, который выпускал «Фармстандарт». Хитами продаж при министре Голиковой были два препарата: Терпинкод и Коделак, два очень дешевых лекарства от кашля, которые сметали пачками.
Юлия Латынина раскрывает секрет «успеха»:
«Действующим веществом в них был дезоморфин, ближайший родич героина. И его использовали не для лечения насморка, а для производства «крокодила», чудовищного абсолютно наркотика».
Жуткая зависимость возникала сразу. Страшные истории о дезоморфиновый наркомании в свое время поведал миру политик Евгений Ройзман.
А Латынина резюмировала: «Компания занималась легальным производством сырья для наркотиков по демпинговым по сравнению с героином ценами и радостно рапортовала о росте продаж».
Миллиарды можно только украсть
По мнению Юлии Латыниной, катастрофическая ситуация в российской фарминдустрии объясняется просто: медицинские компании не конкурируют на рынке, потому что конкурируют за административный ресурс.
Она поясняет:
Вот и остается государству тупо врать, что наши лекарства не хуже, что у нас есть еще чай с малиной, а можно еще корой дуба.
«Когда речь идет о производстве серьезных препаратов, творящих революцию в биологии человека, то получается, что лекарство стоит миллиард. У нас миллиарды не зарабатывают. У нас их можно только украсть».